Продолжаем насиловать нейросеть
Dec. 29th, 2019 08:27 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
jurgen_svolochЯростный совух впадает в ярость!Сегодня, в 19:54
Кацапы сидят в покосившихся избах на полусогнутых ногах, а слева и справа они выстроены в три шеренги с раструбами по бокам и «Хеджаевым» наперевес – для баланса. Надо сказать, что бойцы служат хорошо – помогают друг другу, если кого рвет в клочья. Посредине стоит танк Е-16, на верхней линии – такой же танк Е-70, а в самом низу – Е-55, и танк Е-34, хотя никто не знает что это такое на самом деле… Можно представить какую идеологическую обработку они прошли, этот бой… После боя – в шесть утра идут пилить лес на восстановление, даже без завтрака – одевают форму и спешат на новое место. То есть понятно – чтоб сил хватало. А вопросы флота - важнее всего в жизни. Но я отвлекся. Как всегда, был наводчик танкист Борис Алексеев. Он сказал: «Не тормози – иди». Золотой был человек этот Борис Алексеевич. Я и пошел – вот как. Что положено по Уставу, конечно, не запрещено. Военные Уставы известны наизусть. А что оставалось делать? Вошли мы в лес. В центре круг – место для рулевого. Включили магнитолу. Возможно, это было и неуместно – но мне было так жалко себя, что я даже песню вспомнил. Она называлась «Тогда были мы девчонками…». Вознеся молитву и зацепивши якорь за штурвал рукой, я попытался остановить танк, но попытка была неудачной. Водитель был пьян. Впрочем, это не мешало нам идти по его следам, и все время он смеялся… Мы его ждали, танкист опоздал, а для нас всегда главное – тишина. Нас не было слышно даже тогда, когда мы сворачивали в лес. В этот раз его не было видно совсем. Я разглядел черные полотнища – это было знамя. Потом от опушки леса нас прикрыли деревья, и стало тихо. Как на кладбище. Я знал по опыту, что тишина – лучшая возможность сохранить самообладание. Именно в тишине человек всего себя посвящает всему тому, за что он сражается, и именно в тишине его никто не слышит. Эта тишина словно поддерживает его, стоит ему чуть расслабиться, и вот уже он рискует свалиться в бездонную черную яму с острыми краями. В тишине человек гораздо уязвимее, и вообще в мире не так много вещей, за которые человек может еще не умереть. Если уж он сумел умереть вот так, можно с уверенностью сказать, что у него есть еще много долгой, мучительно мучительной жизни впереди. А если уж он решил избежать всего, что может напомнить о смерти… Не дай Бог все-таки случиться худшему. Было такое чувство, что в этой тишине, нарушаемой лишь шипением остывающей каши, нас видят, о нас заботится кто-то, и мы даже не понимаем о чем речь. Я опустил взгляд, погладил Ваську по мохнатой голове и положил руку на свой автомат, висящий у меня за спиной. Остальные тоже опустили глаза. Прогнивший тюк с патронами на глазах покрывался плесенью. Чаевник зловеще подрагивал в моих руках. Еще было видно на полке над дверцей свою коробку с детским питанием, ведро с питьевой водой и стакан с краской, торчащий из деревянного ящика. Все это было совершенно незнакомо, и я не понимал почему, но мне очень хотелось рискнуть. Все-таки хорошо, что я не ел несколько дней. Я все-таки поставил банку на стол и пошарил в карманах куртки. Не найдя ничего интересного, я перевернул большую крышку. Внутри лежали игольчатые патроны. Я быстро сунул их в карман, а другой рукой сунул коробку с едой. Там было так мало еды, что я тут же отправил ее в карман куртки, а автомат вытащил и положил на стол. Теперь было самое время. Все-таки эти существа были умнее нас.
Кацапы сидят в покосившихся избах на полусогнутых ногах, а слева и справа они выстроены в три шеренги с раструбами по бокам и «Хеджаевым» наперевес – для баланса. Надо сказать, что бойцы служат хорошо – помогают друг другу, если кого рвет в клочья. Посредине стоит танк Е-16, на верхней линии – такой же танк Е-70, а в самом низу – Е-55, и танк Е-34, хотя никто не знает что это такое на самом деле… Можно представить какую идеологическую обработку они прошли, этот бой… После боя – в шесть утра идут пилить лес на восстановление, даже без завтрака – одевают форму и спешат на новое место. То есть понятно – чтоб сил хватало. А вопросы флота - важнее всего в жизни. Но я отвлекся. Как всегда, был наводчик танкист Борис Алексеев. Он сказал: «Не тормози – иди». Золотой был человек этот Борис Алексеевич. Я и пошел – вот как. Что положено по Уставу, конечно, не запрещено. Военные Уставы известны наизусть. А что оставалось делать? Вошли мы в лес. В центре круг – место для рулевого. Включили магнитолу. Возможно, это было и неуместно – но мне было так жалко себя, что я даже песню вспомнил. Она называлась «Тогда были мы девчонками…». Вознеся молитву и зацепивши якорь за штурвал рукой, я попытался остановить танк, но попытка была неудачной. Водитель был пьян. Впрочем, это не мешало нам идти по его следам, и все время он смеялся… Мы его ждали, танкист опоздал, а для нас всегда главное – тишина. Нас не было слышно даже тогда, когда мы сворачивали в лес. В этот раз его не было видно совсем. Я разглядел черные полотнища – это было знамя. Потом от опушки леса нас прикрыли деревья, и стало тихо. Как на кладбище. Я знал по опыту, что тишина – лучшая возможность сохранить самообладание. Именно в тишине человек всего себя посвящает всему тому, за что он сражается, и именно в тишине его никто не слышит. Эта тишина словно поддерживает его, стоит ему чуть расслабиться, и вот уже он рискует свалиться в бездонную черную яму с острыми краями. В тишине человек гораздо уязвимее, и вообще в мире не так много вещей, за которые человек может еще не умереть. Если уж он сумел умереть вот так, можно с уверенностью сказать, что у него есть еще много долгой, мучительно мучительной жизни впереди. А если уж он решил избежать всего, что может напомнить о смерти… Не дай Бог все-таки случиться худшему. Было такое чувство, что в этой тишине, нарушаемой лишь шипением остывающей каши, нас видят, о нас заботится кто-то, и мы даже не понимаем о чем речь. Я опустил взгляд, погладил Ваську по мохнатой голове и положил руку на свой автомат, висящий у меня за спиной. Остальные тоже опустили глаза. Прогнивший тюк с патронами на глазах покрывался плесенью. Чаевник зловеще подрагивал в моих руках. Еще было видно на полке над дверцей свою коробку с детским питанием, ведро с питьевой водой и стакан с краской, торчащий из деревянного ящика. Все это было совершенно незнакомо, и я не понимал почему, но мне очень хотелось рискнуть. Все-таки хорошо, что я не ел несколько дней. Я все-таки поставил банку на стол и пошарил в карманах куртки. Не найдя ничего интересного, я перевернул большую крышку. Внутри лежали игольчатые патроны. Я быстро сунул их в карман, а другой рукой сунул коробку с едой. Там было так мало еды, что я тут же отправил ее в карман куртки, а автомат вытащил и положил на стол. Теперь было самое время. Все-таки эти существа были умнее нас.
